Элегия (Поль Валери)

Мою любовь кругом тревоги обступили, 

И странен ей самой её окольный путь, 

Хотя ей ясно всё в моем телесном пыле, - 

Я никогда не мог в глаза твои взглянуть, 

Чтоб сразу же мои слезами не поплыли. 

На волю выпустив измученный твой рот, 

Иду домой один по улице просторной, 

И чувствую печаль, что на сердце растёт 

И завтрашнего дня тоскою самой чёрной 

Исполнен каждый шаг и каждый поворот. 

Твой голос снится мне, а я в извивах ада 

Свершаю нехотя обязанностей круг. 

Вкус хлеба моего - вкус тленья и распада, 

И если кто-нибудь меня окликнет вдруг, 

Звучит в моих словах смертельная досада. 

Я знаю горестно, почти наперечёт, 

Все то, что сбудется, лишь за моей спиною 

Ударит сухо дверь. К тебе другой войдёт. 

Слабея, вижу я, как радостью иною 

Твой равнодушный взор внезапно оживёт. 

Мне вспомнится окно, увитое цветами 

И вид на улицу из комнаты твоей ... 

Пусть мысли ревностью себя отравят сами! 

Жизнь сжалася в комок, день меркнет вместе с ней, 

Я всё ищу тебя ослепшими глазами.

Prestissimo 

Иногда – да, иногда – нет 
Иногда – мысль, иногда – бред 
Все - твои прекрасные позы. 
И в глазах блеск, и в глазах смех 
И веселие без помех 
И стоящие тихо слёзы. 

Смесь безумная пустяков, 
Планов, губ, болтовни, стихов, 
Двух тишин (иль дум удивлённых). 
Все нам по сердцу, все под стать - 
И смеяться, и трепетать 
Средь порывов вознаграждённых. 

Иногда - нет, иногда – да, 
Вся чудесная ерунда, 
Что печальной жизни - пружина ... 
И нам нравится быть вдвоём 
Ты – во мне, все моё – в твоём, 
И раздельные суть едино.

Цементом по терракоту

Часто стала видеть сны полу мрачные, еле различимые, стало меньше деталей.

09.12.2015

Квартира, её бетонные стены с грубой штукатуркой. Я собрала вещи к отъезду, свой коричневый саквояж, купленный в Пекине за 100 юаней, поставила на одинокое трюмо (обычная фанера с зеркалом). Отчего-то я мыла пол из терракотовой плитки серым раствором, чем-то похожим на цемент, остались разводы, пол подсыхал. А я просто взяла душ и смысла весь этот подсохший цемент.

Потом подошла л.и.з.а., что-то говорила, я не запомнила.

Любовь

Не отказывайтесь от любви, когда она рядом, ссылаясь на глупость этого чувства или же на собственные амбиции. Ведь когда всё, что так хотелось уже исполнилось, останется лишь одно - сердце, готовое любить. И хорошо, если вы найдёте достойную настоящую любовь, а то может быть такое, что будете умолять её, она вместо благосклонности, ответит лишь равнодушием.       

В белых цветах

Мне привозили части тела в корзинах с белыми цветами, а я из них собирала людей.

Обеденный сон

Древнегреческое

Второй день подряд не сны, а кино. Сатанисты, которые дьявола призывали, а им помешала. Река Стикс - я на лодочке плыву, и видимо должна была доплыть до конца, что забыть все и не мешать темным силам. Я сопротивлялась, пришлось бороться с Гаргоной, она хотела мен утопить в этом котловане душ. Но тут у меня появились крылья и я взлетела, но Гаргона сука не отпускала. Полетела в месте с ней по подземелью и сбросила ее саму в эту черную воду.
Из ада я вернулась в гостиницу как ни в чем не бывало, уставшая уселась в кресло, а тут опять грохот а дверь. Демоны в лохмотьях пробрались на землю, ибо их ада просто так не выходят. А моя сила проявлялась либо в аду, либо на небе, еще в аномальных зонах.
И знаете что мне пришлось спускаться с пятого этажа при помощи 5 резинок и двух платков. У меня получилось, и я убежала в какой то город Утопия - здесь тихо, спокойно, много детей, вокруг леса и всего несколько домов. Вроде все отлично. Но одним утром, когда я вышла почитать на свежем воздухе, во дворе возле качель прогремел взрыв. Горела маленькая девочка и ее бабушка. Я побежала их спасать, а другие только хлопали глазами. Девочка сиганула в озеро, я за ней и вдруг потеряла сознание - мне все говорили что они живы, и что я видела обеих жертв и дам объясню это полицейским. Если я была посередине этих двух жертв, то за кем я тогда прыгала?

Сон

Мне снился Гитлер, мне снился GPS в 1945 году и то, что я была шпионкой, которая должна была спасти человека Х. Я была, когда Адольф произносил в небольшом помещении речь своим своим военачальникам. И самое главное - это мой первый черно-белый сон!